Занимательно Первый коуч по сексу

[fire1234]

Расскажу вам про совершенно чумового отморозка, человека, совершившего множество подвигов. Но главной благородной целью его жизни было научить англичан ебаться. Итак…
Жил-был Ричард Фрэнсис Бёртон. Родился он 19 марта 1821, в Девоншире. Взглянув на огненно-рыжего младенчика, папа Джозеф пробормотал:
— О пиздец, не к добру это.
Всем известно: рыжие — главные распиздяи, и у любого народа существует куча мифов по этому поводу.
Со временем волосы Ричарда потемнели, стали черными, и родня вздохнула с облегчением. Рано радовались, в душе Ричард навсегда остался рыжим. Семья Бёртонов часто переезжала, жила в разных странах. И вот когда они жили во Франции, в Босежуре, в соседнем Туре случилась эпидемия холеры. Ричарду было 7, его брату Эдварду 4. Однажды ночью детишкам не спалось, и они съебались из дома. Шлялись по городу, и встретили мрачных мужиков, которые куда-то ехали на телегах.

— Вы кто, дяденьки? — спросил Ричард.
— Мы сборщики трупов, — ответили мрачные мужики. — Едем в Тур, заразных покойничков убирать.
— Ух ты, как интересно! — обрадовались дети. — А можно с вами?
— Ахаха, прикольные пиздюки! — заржали мрачные мужики, и усадили их на телегу.
Только на следующий день поседевшие и охуевшие родители отловили чадушек, которые радостно занимались уборкой холерных трупов.

За время, что семья путешествовала, Ричард внезапно сумел заговорить на французском, итальянском и латыни.
— Как так? — охерели родители.
— Да это просто, — ответил Ричард.
Когда Бёртоны вернулись в Англию, парень отрастил шикарные усы и поступил в колледж при Оксфорде. Тут же один студент нарвался на неприятности, спросив:
— А что это за пизда у тебя под носом?

Ричард вызвал его на дуэль, отхуярил, как следует, получил выговор, и колледж невзлюбил. Он забил на все дисциплины, которые ему не нравились — особенно на теологию, потому что решил: бога нет. Занимался языками, фехтованием, охотой и скачками. А также безудержно трахался. Однажды он принял участие в скачках, что студентам было запрещено. Его вызвали в деканат, и стали отчитывать.

Ричард немного послушал, и заявил:
— Вы какого хуя себе возомнили вообще? С хера ли вы тут со мной, как с дитем неразумным, разговариваете? Да у меня баб было больше, чем у вас всех, вместе взятых. И языков я знаю столько, что вам не снилось.
Декан залупился, отчислил его без права восстановления.

Ричард только обрадовался, завербовался в войска Вест-индской компании и отбыл в Бомбей. Там он заболел, попал в госпиталь, а когда выписался, уже свободно разговаривал на хинди. Он тут же завел индийскую бабу, стал с ней усиленно трахаться. К тому же, купил на рынке «Камасутру», и залип. Все свободное время он со своей бабой изучал этот эпохальный труд.

— Хули ты делаешь? — спрашивали сослуживцы, заглядывая в его бунгало.
— Не видите, что ли, мудаки пиздоглазые? Изучаю культурные особенности Индии, — отвечал Ричард, пыхтя на бабе в позиции, мало совместимой с жизнью.
И вызывал сослуживцев на дуэль. Перебил кучу народу.

— В Англии ебаться не умеют, — сделал он вывод, когда вся «Камасутра» была освоена.
Но тут же завел новое увлечение: поселил в своем бунгало стаю диких обезьян.
— Ты с ними тоже «Камасутру» изучаешь? — ехидно спрашивали сослуживцы.
— Идиоты, я их язык изучаю, — злился Ричард, и вызывал шутников на дуэль.
Действительно, он пытался составить словарь обезьяньего языка. Но этот его эпохальный труд был утерян.
— Совсем чувак отуземился, — решили сослуживцы, и прозвали его белым негром.
— Долбоёбы, блядь, — пожал плечами Ричард. — Какие негры в Индии?
Конечно, опять вызывая европейцев на дуэль.

Неизвестно, как, но может, с помощью «Камасутры», он в совершенстве овладел хинди, маратхи, гуджарати, персидским и арабским. Через семь лет ему стало скучно, он получил в Королевском географическом обществе разрешение на исследования территории. И отправился в Мекку.

— Ты понимаешь, что тебя грохнут за кощунство? — спрашивали сослуживцы.
— А я в мусульманина переоденусь, — ответил Ричард.
Потом задумался, пробормотал: «А если в штаны заглянут?» — и сделал обрезание.

Он совершил хадж, надел зеленый тюрбан, написал книгу «Паломничество в Аль-Медину и Мекку».
— Ну раз ты такой крутой, ступай в Африку, — сказали Ричарду в Ост-Индской компании. — Будешь шпионом, хоть какая польза от твоих переодеваний.
В Африку отправилась большая экспедиция. Там Ричард подружился с лейтенантом Джоном Спиком, с тех пор путешествовали они вместе.

Бёртон снова переоделся в мусульманина, на этот раз в арабского купца, совершил путешествие в Харрар. исламский центр и священный город Эфиопии. Он стал первым европейцем, который сумел туда проникнуть.
Пошпионив, Ричард собрал экспедицию, снова в Харрар. Существовало поверье, что, когда в Харрар попадет немусульманин, город погибнет. Поэтому на белых напал отряд эфиопов. Половину народу перебили, а Бёртона ранили дротиком — так, что он в одну щеку вошел, из другой вышел. Пришлось ему убегать от разъяренных туземцев с дротиком в ебле.

— Хуйня какая-то происходит, — сказал Ричард, подлечился, вернулся в армию, и отправился на Крымскую войну.
Там его определили в турецкий корпус башибузуков. Но башибузуки внезапно взбунтовались, дали всем пизды, а командование сочло виноватым Бёртона.

Он вернулся в Англию, там влюбился в Изабель Арунделл, и тайно обручился.
— Ты ебанулась, — сказали девушке родители. — Он небогатый, ненадежный, вообще, распиздяй.
— Вы не понимаете, — вздохнула Изабель. — Зато ебёт, как бог.
Пришлось родителям идти на уступки, Ричард с Изабель поженились.

— Точно, вспомнил: в Англии не умеют ебаться, — сказал неутомимый Бёртон, и решил издать свой перевод «Камасутры».
— Вы пизданулись, сэр? — ответили из всех издательств. — У нас вообще-то действует закон о непристойных публикациях. Это что такое в вашей книге происходит? Вы считаете, нормально для почтенной англичанки, матери семейства, ебаться, стоя на одной ноге, закинув вторую за ухо? Да как вас земля после этого носит?

— Белопальтошники хуевы, — обиделся Ричард, создал «Общество Камасутры», занялся самиздатом. Там он публиковал переводы запрещенных книг о сексе: «Камасутру», «Тысячу и одну ночь», «Сад ароматов».

В 1856 году Бёртон со Спиком отправились в новую экспедицию, изучать Великие озера в Африке. Экспедиция вышла из Занзибара. Сначала стали трахаться с негритянками. Ричард, конечно, таким образом изучал культуру народа, а Спик даже влюбился в черную женщину. В итоге заболели всеми возможными тропическими болезнями — не знаю уж, от баб или нет. Потом Спику в ухо залез жук. Его никак не могли достать, потом занесли инфекцию, и Спик почти ослеп и оглох.

Наконец вышли к озеру Танганьика.
— Охуенная красота! — обрадовался Бёртон. — Правда же, друг?
— Вообще-то, блядь, я слепой, — ответил Спик. — Хули мне та красота?
Оборудование растащили местные, так что карту они не составили, проблуждали по Африке, нашли озеро Виктория, заспорили, там исток Нила или нет. В итоге посрались страшно, и вернулись в Англию. Там опять долго срались, обвиняли друг друга во всех грехах, потом Спик от злости застрелился.

А Бёртон поступил на дипломатическую службу, и отправился в Западную Африку.
— Я не могу с тобой поехать, там плохой климат, — сказала жена.
— Конечно, дорогая. — ответил Ричард. — Так даже лучше. Буду ебать африканок… ой, то есть, скучать о тебе каждую секунду.

Так и поступил. А заодно написал книгу «Две поездки в страну горилл и водопадов Конго». Вернувшись в Англию, учредил антропологическое общество, чтобы «поведать о социальных и сексуальных вопросах Африки».
— Я научу англичан ебаться! — упрямо говорил он.

Но англичане учиться не хотели, многие Бёртона не любили, считали порнографом, безнравственным чуваком и вообще распиздяем.

— Хм, — сказала Изабель, и в следующую дипломатическую миссию уже поехала с мужем.
Отправили их в Бразилию. Но присутствие Изабель не помешало Ричарду изучать культурные особенности страны на страстных бразильянках.

Потом их перекинули в Дамаск. Там Бёртон умудрился посраться сначала с еврейским населением, потом и с мусульманским. Зато подружился с лидером алжирской революции абд Аль-Кадиром и знаменитой аферисткой Джейн Дигби. В конце концов он так всех заебал, что на его уничтожение отправили отряд всадников.
— Охуеть я польщен, — сказал Бёртон. — Аж триста человек меня убивать будут!

Но английский МИД решил его спасти, и перевести консулом в Триест.
— Это, блядь, изгнание какое-то, — возмутился Ричард.
Делать ему в цивилизованном Триесте было нехуй: ни диких туземцев, ни стычек, ни дуэлей. Так что он активно занялся новыми переводами и написанием книг о своих приключениях. Издал их уйму.

Умер Бёртон в 1890 году, от сердечного приступа. Изабель привела священника, и над Ричардом был совершен католический обряд.
— Пиздец ты дура, — сказал с небес Ричард. — Я атеист.

Еще Изабель сожгла некоторые его рукописи, которые Бёртон не успел опубликовать. В том числе, новый перевод книги «Сад ароматов», где были главы, посвященные мужеложеству. Типа, защитить репутацию мужа.
— Вдвойне дура, — заметил с небес Ричард. — Ебаться так нормально не научилась, и другим не даешь.

Он знал в совершенстве 29 языков, написал и перевел огромное количество книг и статей, посетил хуеву тучу стран.
Но так и не сумел научить англичан ебаться.

© Диана Удовиченко.

[Alex_Odessa]

Жоско 

[fire1234]

Опубликую в эту же тему еще одну историю вышеупомянутого автора!

Дипломатия и сиськи.
Расскажу вам про совершенно охуительную женщину, которой было плевать на любые религии, законы и общественное мнение. Она делала, что хотела, и умудрилась с помощью собственного тела принести огромную пользу своему государству.
Мари Пти родилась в 1665 году, во Франции. Когда ей исполнилось 25, открыла игорный дом в Париже. Там собирались не только для того, чтобы перекинуться в картишки. По всему Парижу шла слава о голубоглазой и белокурой красавице-хозяйке, которая очень уж любила потрахаться.
— А хули? Не сотрется, — говорила иной раз Мари, заводя нового любовника.
Но вот однажды пришел в ее притон чувак по имени Жан-Батист Фабр, коммерсант из Марселя. Мари прям слету в него влюбилась, и говорит:
— Клади карты, пошли в койку.
Фабр не отказался. После бурного секса стали они беседовать, и торговец рассказал, что собирается ехать послом от Франции к персидскому шаху. Неизвестно, что Мари больше понравилось: секс или идея прокатиться в Персию. Но она говорит:
— А возьми меня с собой.
Фабр настолько впечатлился прекрасными сиськами Мари, что тут же согласился, позабыв и про жену, и про то, что вообще-то едет в мусульманскую страну, а там порядки другие.
- Пусть девочка делает, что хочет, - решил он.
Короче, переоделась Мари в мужика, они сели на корабль, и покатили в Персию, открывать там французское посольство, которого раньше не было.
Сначала прибыли в Эривань. А им там говорят:
— Хули ж вы сюда приперлись? Хан наш, Абдельмассин, ненавидит французов. Как лягушатника видит — так на кол сажает. До Персии вы вряд ли доберетесь.
— Ой блядь, пиздец мне, — огорчился Фабр. — Не хотелось бы помирать с колом в жопе.
— Хуйня, — отвечает Мари. — Нет такого кола, с которыми не справились бы мои сиськи.
Надела самое красивое платье, и поперла буром в ханский дворец. Там быстренько предъявила хану сиськи, и улеглась с ним в постель.
— Хм, так вон в чем дело, — говорит Абдельмассин после секса. — Это я почему такой злой был? Потому что у меня французской любовницы не было.
— Можно нам дальше ехать, без кола в жопе? — уточняет Мари.
— Да, конечно. Хотя лучше б тебя оставить, а мужика твоего на кол посадить. Все же не люблю я французов… Ну ладно, езжай.
Мари с Фабром благополучно отбыли из Эривани, но вдруг по дороге Фабр заболел. Живот скрутило, температура поднялась, и все такое прочее. Взял чувак, да и помер.
— Ой блядь, и чо теперь делать? — озадачилась Мари.
Обыскала труп любовника, забрала все представительские бумаги, ключи от сундуков с подарками персидскому шаху, и объявила себя главой посольства Франции.
— Это как? — спросила посольская свита. — Ты ж баба.
— Вот именно, — парировала Мари. — Если бы не мои бабские сиськи, сидеть бы вам всем с кольями в жопах. Тут Восток, дело тонкое, послом должна быть баба. А пока возвращаемся к хану.
Приехала назад в Эривань, и говорит:
— А чего это мой мужик вдруг помер?
— Понятия не имею, — отвечает хан. — Я обещал его на кол не сажать, и не посадил. Значит, обещание сдержал. Что отравил маленько, так это издержки моего коварного восточного менталитета. Я предупреждал: французов не люблю, только француженок.
— А мне возмещение морального ущерба полагается? — спросила Мари. — Я все ж сиськи на тебя потратила.
— Да, конечно. Давай, освобождай сиськи, а я за тебя похлопочу.
Некоторое время Мари развлекала хана в постели, а он взамен списался с Исфаханом, применил все дипломатические хитрости, и добился того, что персидский шах признал бабу послом от Франции.
Мари этого показалось мало, она, в ожидании отбытия в Исфахан, завела двоих любовников из своей свиты, и прям их в своем доме поселила.
— Мы не поняли, — сказали эриванцы. — Вот что у мужика может быть много жен, это мы знаем. А у бабы гарема быть не должно, нечего тут устои шатать.
— Да это ж француженка, — рассмеялся хан Абдельмассин. — Пусть девочка делает, что хочет.
Больше всех возмутились, конечно, христиане. Глава христианской диаспоры Персии написал письмо королю Франции, требуя признать Мари Пти вне закона. Мол, звание посла могло перейти только к племяннику Фабра, Жозефу, а это шлюха какая-то.
Людовик Солнце, который и сам любил поебаться, получив письмо, даже не понял, в чем проблема.
— Да вы там пизданулись совсем? — сказал он, залезая на очередную бабу. — Пусть девочка делает, что хочет.
Тогда было отправлено письмо ханам Тебриза и Нахичевани, через которые должна была проезжать Мари. Мол, это аферюга, и вообще шлюха какая-то, ее надо задержать и не пущать. Ханы насупились, и приготовили колья.
Мари об этом узнала, и переспала с несколькими влиятельными чиновниками Эривани. Все они были потрясены красотой ее сисек, постельным искусством, и тут же отправили во все концы письма, восхваляя дипломатические способности, честность и законность назначения Мари Пти, и вообще, пусть девочка делает, что хочет.
— Я вот не понял, — сказал племянник Фабра, Жозеф. — Вроде бы и правда я должен вместо дяди стать послом.
— А щас объясню, — кивнула Мари, обнажая сиськи.
После ночи любви юный Жозеф добровольно отказался наследовать должность за дядей, лишь бы Мари иногда ему давала, а так — пусть девочка делает, что хочет.
Тут взбеленился французский посол в Константинополе.
— Не бывать такому, чтобы баба дипломатией занималась, — заявил он, и послал вдогонку за Мари своего представителя, некоего Мишеля.
Переспать с послом Константинополя было затруднительно по причине удаленности, и Мари наконец собралась в Исфахан. Проехала через Нахичевань, познакомилась с ханом. Проехала через Тебриз, познакомилась с ханом. А Мишель от нее отставал буквально на сутки.
— Ты мудак, сволочь и самозванец, — сказали ему по очереди ханы Нахичевани и Тебриза. — И отвали от Мари Пти, пусть девочка делает, что хочет.
То же самое повторили и сановники, которых Мари тоже не обошла вниманием. Все были очарованы, писали рекомендации шаху Исфахана, превознося душевное благородство и высокие моральные качества Мари.
В итоге из Исфахана было получено письмо:
— Когда Мари Пти прибудет ко двору, мы признаем ее законной представительницей Людовика ХIV в Персии, и пусть девочка делает, что хочет. А ебучий Мишель должен отвалить ко всем хуям из нашей страны.
В Исфахане Мари поселили во дворце, дали почетную стражу, осыпали милостями и золотом. Она была радушно принята при дворе.
— Пусть девочка делает, что хочет, — говорил шах.
И девочка сделала, что хотела: вступила в переговоры о заключении торговых отношений между Персией и Францией. Но для этого приходилось спать слишком со многими важными чиновниками, и Мари приболела, здоровье не выдержало.
— Ох, что-то заебалась я в буквальном смысле, — сказала она, и решила вернуться во Францию. — Ухожу из большого секса, и выхожу на заслуженный отдых.
В Марселе ее, правда, по дороге арестовали, но вскоре выпустили, признав заслуги перед Францией.
Благодаря ей Франция обрела посольство в Персии, а персидский шах отправил своего представителя ко двору Людовика, чего раньше не было.
Так-то вот. Умные девочки всегда делают, что хотят. ))   

[UKS]

Как же грустно, что англичане так и не научились ебаться.

[fire1234]

Жила-была в 20-х годах XX века, в США обычная американская домохозяйка Долли Остеррайх. Супруг ее владел фабрикой пошива одежды, так что пара не бедствовала. Но муж постоянно пропадал на работе, а по вечерам любил прибухнуть. И когда Долли было за 30, ей стало скучно. Она сходила на фабрику к мужу, присмотрела там парнишку. Однажды говорит:
— У меня швейная машинка сломалась. Почини, дорогой.
— Не царское это дело, — отвечает супруг. — Прикажу — починят.

И прислал домой того самого молодого мастера, Отто Санхубера, которого выбрала Долли. Мальчику было всего 17.
— Кто машинку чинит, тот и швею ебет, — решила Долли.
Нарядилась в прозрачную сорочку, и в таком виде выгребла к пацану.
— Я это… машинку бы мне, — растерялся Отто.
— Щас я тебя трахать буду, как швейная машинка, — сурово ответила Долли.

С тех пор пошла у них любовь, и дама скучать перестала. Но вскоре платить за гостиницы для встреч ей надоело, она решила поселить Отто у себя. Привела его на чердак, и говорит:
— Здесь теперь будешь жить. Только сиди тихо, чтобы ни муж, ни соседи не заметили.
— А как же мне выходить? — удивляется Отто.
— А никак, блядь.

Так появился у дамы секс-раб. Самое интересное, пацан никак не протестовал и не пытался сбежать. От скуки по вечерам занялся писательством, а днем удовлетворял госпожу или делал уборку в доме. Жил в жутких условиях: матрац, ночной горшок, и больше ничего. Денег ему Долли не давала, на улицу не выпускала. Но Отто был счастлив. Хуй его знает, мазохист, наверное.

Потом вдруг муж Долли решил переехать в другой город.
— Только давай купим дом с чердаком, — говорит Долли.
— Зачем тебе чердак, дорогая?
— Ну как же? Пыль, старые вещи, романтика и призраки, которые водятся на чердаке.

Купили они дом с чердаком, и Долли вместе с вещами перевезла своего раба. Снова пошла у них веселая жизнь. Правда, муж все время удивлялся. То у него сигара пропадет, то бухло в баре закончится, а то и вообще непонятные звуки по ночам раздаются.
— Что это за хуерга творится? — удивляется супруг.
— Так это привидение шалит, я же говорила, — объясняет Долли.

Фабрикант верил. Я вообще думаю, успех этой дамы заключался в том, что она выбирала себе в партнеры исключительных дебилов.

Дальше было еще интереснее. Однажды супруги поссорились. Орали друг на друга, матерились, били посуду. Тут внезапно с чердака спустилось «привидение», и вхуячило по мистеру Остеррайху из двух пистолетов. Оказывается, помимо сигар и бухла Отто и оружие спиздил.

— И хули ж теперь делать? — огорчилась дама.
— А не знаю. Ты госпожа, ты и придумывай, — ответил полностью ебнувшийся Отто.

Тогда Долли сняла с руки покойника бриллиантовые часы, спрятала их и пистолеты. Потом залезла в шкаф, Отто закрыл ее снаружи, ключ выбросил и залез обратно на чердак. Соседи, которые слышали выстрелы, вызвали полицию. Приехала полиция, выпустила Долли, чердак осматривать не стала, и решила, что реально было ограбление.

Чувствуете концентрацию идиотов? Долли получила за мужа страховку, и зажила самостоятельно. А Отто все оставался на чердаке. В итоге даму все же заподозрили в убийстве мужа, и она наняла адвоката, Германа Шапиро. Тут же его, конечно же, соблазнила. Но адвокат, как и покойный муж, тоже все время пахал, а по вечерам прибухивал.

— Что блядь за мужик пошел? Бабу в одиночку удовлетворить не могут, — огорчилась Долли, и нашла третьего ебаря, Роя. Однажды говорит ему:
— Слушай, у меня маленькая просьба. Ты выкинь, пожалуйста, вот эти пистолеты.

Рой согласился, но пистолеты сохранил. По-моему, у него одного там были хоть какие-то мозги. Потом он Долли надоел, дама дала ему подсрачника.
— Ах так, блядь? — обиделся Рой, и отнес пистолеты в полицию.

Там обрадовались, Долли арестовали. Но к тому времени пистолеты проржавели, нельзя было определить, из них стреляли или нет. Ну короче сидит Долли в тюрьме, ждет суда, и тут вдруг понимает: а раба-то кормить некому! Приходит к ней адвокат Герман, Долли просит:
— Любовь моя, сходи ко мне домой, надо животное покормить.
— Ой, а кто у тебя? Котик? Песик? Или попугайчик? — умиляется адвокат.
— Нет, у меня мужичок. Ну просто маленький такой раб на чердаке.

Самое интересное: адвокат пошел кормить раба! Но увидел голодного, дрожащего Отто, услышал его историю, и так охуел, что говорит:
— Чувак. Беги. Беги, блядь, и не оборачивайся!
В общей сложности, Отто прожил в виде чердачного призрака целых ДЕСЯТЬ ЛЕТ.

Но и это еще хуйня. Адвокат его спровадил, а сам вытащил Долли из тюрьмы, благо, улик так и не было, а она не призналась. И прожил с ней еще семь лет. Ни убийство мужа, ни факт рабовладения его не смутили.

Но вдруг однажды дама говорит:
— Знаешь, а ты мне тоже надоел. Пошел на хуй.
— То есть, ты держала секс-раба, замочила мужа, спрятала улики, а теперь вот так просто меня вышвыриваешь? — оскорбился адвокат.
— Ну да, а что? — отвечает Долли.
— Да так, ничего, — пробурчал Герман.

Пошел, и сдал бабу целиком и полностью. Ее опять арестовали, нашли Отто, и его арестовали тоже. Но вдруг спохватились, что срок давности преступления уже вышел. Их выпустили. Пострадал только сам адвокат: ему больше никто не доверял, и он лишился практики.

Стала Долли жить-поживать, и дожила до 80 лет.

Мораль? Не знаю, какая тут мораль, кроме одной: все мужики в этой истории — полные кретины.

[fire1234]

#Иван_Иваныч обладал ярко выраженными экстрасенсорными способностями. Бывало, взглянет на девушку, и тут же понимает: "шлюха". Или вот сосед мимо пройдет, а Иван Иваныч видит: "наркоман, а то и гей".
Делиться этими наблюдениями Ивану Иванычу было не с кем: он был абсолютно одинок. Женщины опасались обнажить перед ним свою шлюшью сущность, поэтому во встречах отказывали, мужчины не хотели дружить, стесняясь своей наркомании и гейства.
Но однажды в мире случились неприятности, был объявлен карантин. Иван Иваныч, как и все остальные, оказался в самоизоляции.

Через две недели экстрасенсорные способности Ивана Иваныча увеличились многократно. Буквально открылся третий глаз. Не в силах выдерживать напор своего великолепного дара, Иван Иваныч зарегистрировался на фейсбуке и понес истину в массы, ставя совершенно незнакомым людям диагнозы по аватаркам.

- Не мужик вы, слабак и тряпка, - писал Иван Иваныч мужчине, который выложил фото, где завязывал беременной жене шнурки на ботинках. - Она из вас веревки вьет. И бросит вас в итоге. А вы, может, даже гей.

- Вижу, нагуляли вы ребеночка-то, - пенял он женщине, которая говорила, что у нее отличные отношения с тридцатилетним сыном. - Об отце мало пишете, значит, безотцовщина ваш бедный мальчик. Гей, небось.

- Вам бы в свое время рожать надо было, - упрекал Иван Иваныч молодую мать троих детей, которую угораздило похвастаться фотографией щенка. - Теперь, в преклонных годах, с собачками возитесь. Возможно, они у вас даже геи.

Люди очень удивлялись, откуда у Ивана Иваныча такие точные сведения. И спрашивали, на каком основании он лезет в их личную жизнь.
- Вы о себе написали? Написали! - гордо отвечал Иван Иваныч. - Теперь, значит, принимайте мое мнение. Кто ж вам еще правду-то скажет?
- Иди на хуй, козел, - чаще всего говорили люди.
- Это потому что у вас словарный запас маленький, - находчиво замечал Иван Иваныч. - Вот вы и материтесь.

В итоге Ивана Иваныча забанили все юзеры фейсбука, даже зарубежные принцы, торговцы "Орифлеймом" и боты. Иван Иваныч было загрустил, но тут наступило тепло, и карантин отменили.
Иван Иваныч, победительно сияя третьим глазом, выбрался на улицу. Рядом с подъездом стоял высокий, мускулистый мужчина в бороде и татуировках.
- Сиделец ты, сразу видно, - простодушно обратился к нему Иван Иваныч. - Где срок-то мотал, уголовник? Ты бы хоть не светил партаками своими всему миру.

Мужчина охуело смотрел на Ивана Иваныча и молчал. Из подъезда выпорхнула молодая красивая женщина в короткой юбке, следом выбежал мальчик лет пяти.
- Жена твоя, что ли? - усмехнулся Иван Иваныч. - Вон как ляжки-то выставила. Ясно, социальная ответственность у нее понижена. И сын в такой семье наркоманом вырастет.

Иван Иваныч хотел добавить еще про геев, но тут свет внезапно померк.
Очнулся он на асфальте, с головной болью и сломанным носом. Но ужаснее всего было другое: его экстрасенсорный дар вдруг исчез. Видимо, уголовник с татуировками выбил Ивану Иванычу третий глаз.

С тех пор Иван Иваныч помалкивает, и диагнозов никому не ставит. Ни в реальности, ни в виртуальности.
Потому что понял: виртуальность может плавно перетечь в реальность, а реальность сурова, и банит сразу по еблу.

[Vadimati]

Есть ли краткое содержание? А то читать такие простыни чет не хочется